Иногда они становятся нашими на повседневном уровне, настолько своими для нас, что мы забываем, что они были чужими.

Я по-доброму завидовала Лейле: какие горизонты откроются перед ней, если она продолжит учиться так же радостно и упорно!

Во время ее последнего визита я заметила, что она немного пополнела, но не осмелилась спросить об этом, боясь показаться бестактной, если причина изменений фигуры – не первая беременность.

Через несколько месяцев, увидев, что маленький живот моей молодой ученицы приобрел характерную округлость, я перестала колебаться и с улыбкой спросила ее:

– Скажи, Лейла, ты не скрываешь от меня что-нибудь?

– Нет, ничего. А что я могу скрывать?

Мне показалось, что вопрос ее действительно удивил.

– Может быть, ты немного беременна?

– Нет, вовсе нет!

– Ах вот как! А я было подумала…

Когда Лейла ушла, я почувствовала, что немного встревожена. Я была уже вполне уверена, что она носит в утробе ребенка, и не могла понять, почему она не захотела об этом говорить.

После четырех очередных наших встреч, когда мы были уже на двести сороковой странице книги, я заметила, что Лейла вместо джинсов надела просторную юбку. Я сделала вывод, что моя ученица еще больше пополнела и, видимо, ее беременность стала заметной.

– Лейла, ты ведь беременна, да?

– Нет, я не беременна. Почему ты изводишь меня этим?

– Да потому, что это очевидно. Ты ведь должна это видеть! У тебя больше нет месячных, верно?

– Да, но это просто задержка.

– Но ты ходила к врачу?

– Нет, потому что незачем!

Помолчали.

– Но всё в порядке? Как дела у Мартена?

– Очень хорошо. С тех пор, как наступила весна, он все время на путях со скотом.

– Я когда-нибудь зайду к вам в гости в Соссин. Мне так нравится вид оттуда на горы – гора Буке на первом плане, а вдали Севенны.

– Это невозможно: Мартен один охраняет стадо!

Я была уверена, что Лейла беременна.

Как раз перед этим я прочла книгу Софи Маринопулос. Книга называется «Они рожают, но не беременны» и целиком посвящена отрицанию беременности.

Там рассказано, как женщины, которые абсолютно не хотят иметь детей, способны прожить весь срок своей беременности, скрывая ее от окружающих и от себя самих.

Я не знала, как поступить, рассказала все Натану и спросила:

– А ты что бы сделал на моем месте?

– Твоей малышке нужно помочь. Но, несомненно, лучше всего поговорить с ее сожителем, если она ничего не хочет слушать.

– Но я с ним не знакома. Он «охраняет» стадо – так она это называет. У пастухов это слово означает присматривать за стадом, которое свободно ходит по пустошам.

– Почему бы тебе не попросить Виржини, чтобы она была с тобой в следующий раз, когда к тебе придет Лейла? Виржини – врач, может быть, твоя подопечная захочет ее выслушать?

Эта мысль мне понравилась, и Виржини согласилась прийти в магазин в следующую субботу, но в этот день Лейла не установила свой столик на площади и не пришла на урок чтения.

В следующую субботу я увидела, что франко-арабская красавица идет ко мне. Ее округлый живот был замаскирован платьем, похожим на платье цыганки Золи из книги Маккана.

Я позвонила Виржини, чтобы позвать ее к себе, но та не ответила.

Когда Лейла вошла в мой магазин, я заметила, что ее лицо осунулось.

Она села на свое обычное место и стала читать.

Я остановила ее и подала ей книгу Маринопулос.

– Лейла, посмотри на обложку этой книги и прочти мне заглавие.

– «Они рожают, но не беременны: отрицание беременности».

– Ты знаешь, что значит слово «отрицание»?

Лейла заплакала.

– Но я не хочу быть беременной! Я не могу быть беременной! У нас нет денег. Мы живем в единственной комнате, рядом с козами. Мартен не хочет ребенка!

Я обняла ее.

– Успокойся, милая. Бесполезно отрицать то, что есть. Посмотри на свой живот.

Я положила ладонь на живот Лейлы и стала его поглаживать, потом взяла ее за руку и стала делать эти же движения ее ладонью.

– Внутри этого живота есть ребенок. Уже поздно не принимать его в этот мир, но еще не поздно полюбить. Откуда ты знаешь, что Мартен не хочет ребенка?

– Он не захочет, потому что это невозможно.

– Но он сказал тебе, что не хочет ребенка?

– Нет, он мне ничего не говорил.

– Помнишь, ты мне говорила о том, как любила своего отца. Как радовалась, когда он водил тебя в пальмовую рощу в первый раз полюбоваться на птиц или понаблюдать за тем, как раскрываются почки, или поглядеть, как собирают финики? Младенец – чудесный подарок жизни не только для матери, но и для отца! Ты не считаешь, что тебе пора сделать этот подарок твоему любимому?

Лейла плакала; тяжелые капли слез оставляли светлые дорожки на ее смуглой коже; когда слеза попадала на губы, Лейла ловила ее языком и проглатывала.

– Я не знаю. Возможно, ты права, – сказала она.

– Конечно, я права! Может быть, ты боишься Мартена? Он иногда бывает грубым?

– Нет, нет! Никогда! Он такой ласковый!

– Значит, тебе не нужно, чтобы я пошла с тобой, когда ты станешь говорить ему об этом?

– Нет; но ты уверена, что я беременна?

– Да. И ты тоже. Разве твой малыш иногда не шевелится?

Лейла улыбнулась – в первый раз за этот день.

– Да, по-моему, сейчас он шевельнулся. Но это в первый раз!

– Это первый раз, когда ты его услышала. Но он, должно быть, уже давно окликает тебя и надеется, что ты ему ответишь.

Лейла положила ладонь на живот, нащупывая маленькую ступню или крошечную ладошку, и, должно быть, то, что она нащупала, ей понравилось.

В следующую после этой субботу Лейла была на рынке не одна. С ней был красивый молодой мужчина, черноволосый и улыбчивый.

Я сразу поняла, что разговор влюбленных состоялся.

– Здравствуй, Лейла!

– Здравствуй, Натали! Представляю тебе Мартена.

– Здравствуйте, Мартен; я очень рада познакомиться с вами.

– Здравствуйте; я тоже очень рад. Лейла должна что-то вам объявить.

– Да; мы хотели тебе сказать, что ждем ребенка. Он должен родиться через два месяца. Мы очень счастливы. Мартен будет ходить на рынок вместе со мной, потому что не хочет, чтобы я слишком уставала. Мы еще не знаем, где я буду рожать. Может быть, в хлеву, рядом с козами!